Название: Не говори со мной
Автор: Diana Vert
Размер: макси, 13950 слов
Персонажи: Мираж, Джазз, немного Праула с Праймом и других
Вселенная: G1
Категория: джен и упоминается слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: R – NC-17
Краткое содержание: Когда Мираж решил вступить в ряды автоботов, он о Джаззе даже не слышал.
Предупреждения: Воспоминания об изнасиловании, паранойя, мой любимый жанр hurt без comfort. Если не нравятся мотивы, в которых хороших персонажей намеками или напрямую очерняют, лучше не читать!
читать дальше
1
Мираж задавил вежливую улыбку, само собой сложившуюся, когда он вошел в кабинет Праула. По многим причинам она была неуместной; для начала – Мираж вовсе не хотел быть здесь. Похоже, единственным способом сохранить хоть что-то на этой войне стало вступить в нее, и у Миража нашлось, что предложить автоботам. Не только средства – шаникс стремительно обесценивался, – но и необычные навыки.
Бесспорно, личной службой в рядах автоботов он отчасти отвлекал внимание от счетов, открытых в банках органиков. Автоботы не отбирали, как десептиконы, они поступали мягче, вводя налоги и насыщая новостные каналы пропагандой, призывающей помочь всеми возможными средствами. Однако сути это не отменяло: государство уже забрало у Миража производства, чтобы превратить их в оружейные цеха, он уступил резиденцию военной экспресс-академии, и все это – с его добровольного согласия, конечно. Обещаниям, что после победы Кибертрон снова станет безопасным и процветающим, Мираж не верил – он слишком хорошо понимал, во что война превращает экономику. Часть, переведенную органикам, Мираж считал компенсацией за беспредел, который устроили на Кибертроне, и страховкой на будущее. Оставалось надеяться, что цивилизация белковых на Асталкете не вымрет, пока почти бессмертные кибертронцы разбираются, кто прав, а кто виноват.
Хорошо бы и самому не погибнуть. Он, в конце концов, записался в армию. Мираж не считал, что правы исключительно автоботы, но десептиконы своими методами показали себя большим злом. Если уж кому и подчиняться, то лучше – Оптимусу Прайму. Пусть он слишком много говорит о том, чего на самом деле гарантировать не может, он еще никого из старой элиты не затравил перепрограммированными киберволками.
Когда-то Мираж и сам увлекался охотой. С товарищами из аристократического круга он преследовал турболис под Плюрексом, и именно там научился метко стрелять. А вот стелс-генератор он установил позже… тогда же, когда отказался от шумных компаний и полностью перешел на удаленный контроль за принадлежащими ему ресурсами. Уже давно собственная безопасность и отсутствие близких контактов с малознакомыми мехами стали для него важнее амплуа аристократа, сочувствующего рабочему классу. Никого из тех, чьи территории разорили десептиконы, амплуа не спасло. Решение Миража вступить в автоботы удивило и ставку Прайма… как будто он не выпрыгивал из смыкающегося капкана, когда просил об алом знаке на обшивке!
Так что у Миража не было повода улыбаться. Он вежливо кивнул Праулу и сомкнул руки за спиной.
В армии автоботов не получилось бы заплатить за офицерскую должность и отсидеться в стороне. Мираж обратил внимание на безукоризненную неподкупность автоботов на высоких постах задолго до того, как пара ярких боевиков стала истово доказывать, что ему ничего не светит. Они заметили его в приемной Праула и решили, что аристократ явился требовать право на безделье. Солдаты с самого начала встретили Миража не очень дружелюбно, но он и не набивался в друзья. Он стал автоботом, чтобы приблизить конец опасного хаоса, угрожающего поглотить все. Единственное: он предпочел бы оставаться в стороне от братания с каждым встречным и работать в одиночку. Это и было тем условием, которое он явился обсудить с Праулом.
Праул – правая рука Оптимуса и главный стратег автоботов – в вежливых лицемерных улыбках точно не нуждался.
– Впечатляющие характеристики, – сказал он после обмена приветствиями, произнесенными равнодушно и буднично. – Рад, что ты на нашей стороне. Жаль, что только сейчас.
Оказалось, он умеет делать многозначительные намеки. Мираж легко понял, что он имеет в виду. Тон, которым Праул высказал сомнения в его желании служить, напомнил о светских встречах. Мираж давно бросил на них появляться, но если один раз выучился говорить намеками – уже не разучишься. С другой стороны, верхушка автоботов не могла состоять из идеальных фигур, символизирующих прямоту и искренность. Хотя бы кто-то один обязан играть в игры посложнее.
– Я понимаю, что вам понадобится время, чтобы… испытать меня. Удостовериться, что я чего-то стою, что мне можно доверять. Это меня не шокирует. Что касается идеологии, я ее полностью поддерживаю, – сказал он абсолютно ровно. Возможно, Оптимуса Прайма такая сдержанность и не устроила бы, но сейчас Мираж беседовал с Праулом наедине. – И постараюсь, чтобы вы в этом убедились. Мое пожелание связано с личными привычками, а не социальными предрассудками. Я плохо… вписываюсь в коллектив.
– Значит, не шпионаж, а разведка, – проронил Праул и постучал краем планшета по ладони.
Пошутил? Похоже, что пошутил. Мираж знал, что он был копом до войны. Интересно, вел ли он допросы.
– Безусловно, – подтвердил Мираж.
– Что касается твой просьбы, – тут же перескочил Праул к совсем другому пункту, отвечая на невысказанный вопрос о дознавательском опыте. – Никто не против выделить тебе каюту без соседей. Твои миссии предполагают частные брифинги, а наши боевики редко будут вентилировать тебе в спину. Но если хочешь стать автоботом, придется вписаться в систему. Будут руководители, чьи приказы не обсуждаются; соратники, с которыми придется вместе передислоцироваться, и мехи, чья жизнь зависит от твоих действий. Какой бы демократичной ни была армия автоботов, от тебя будут ждать не только исполнительности. Мы – коллектив, Мираж.
– Безусловно, военная служба мне в новинку, но я люблю системный подход, – ответил он и добавил: – Праул, демократия не подразумевает, что один полезный аристократ получит поблажки, я прекрасно это понимаю. Я буду делать все, что в моих силах. Поэтому я и пришел.
– Всем нам важно знать, что мы можем положиться друг на друга. Я в курсе, что говорю, как Оптимус, – Праул предупреждающим жестом поднял планшет. – Но я и правда поддерживаю его. Не буду вдаваться в твою мотивацию, будь она личной или социальной, мне все равно. Я отвечаю за эффективность системы и прошу тебя быть ответственным. Не только на миссиях. Какими бы разными путями мы ни пришли к этой инсигнии, теперь мы на одном корабле.
– Я просто хочу отдельную каюту, – Мираж поднял ладони, позволяя себе сдержанную улыбку. – С тем, чтобы заправиться, не привлекая внимания, я отлично справлюсь и сам. Но я тебя услышал: я не стану проблемой.
– Мне достаточно твоего слова, – Праул отложил планшет. – Тогда к делу. Разведку курирует лейтенант Джазз, он будет твоим начальником – и тренером, на первых порах. Кое-каким приемам охота на турболис не научит. Джазз ставит задачи, принимает доклады, отвечает за твое информирование – и назначает наряды, если это необходимо.
Мираж хмыкнул. Он плохо себе представлял, за что бы мог получить наряд. Однако Праул был верен себе и дополнительно подчеркивал, что «особое положение» заканчивается на запирающейся двери в каюту. Возможно, Миражу и просить о ней бы не понадобилось: он – тайная фигура пока что, десептиконы не знают о невидимке среди автоботов, и логично было скрывать его истинные таланты от всех, в том числе от своих. Мираж не сомневался, что хотя бы какое-то время о стелс-генераторе будут знать только в ставке, но решил первым делом продемонстрировать честность, а не умение выжидать. Оценил ли Праул, было не ясно. Он продолжал будничным тоном:
– Наша разведка постоянно расширяется, но, к сожалению, опытных мехов не так много. Поэтому о миссиях друг друга автоботы получают лишь необходимую информацию – так мы не создаем помех, но застрахованы от случайной утечки…
Что ж, Мираж прав, автоботы не собираются размахивать невидимкой, как флагом, несмотря на хваленую честность и политику открытости.
– …так как ты неплохой снайпер, это будет официальным назначением. Ты – стрелок. Все прочее – только через Джазза. Когда-нибудь ты получишь и лавры, если захочешь, но пока – никто ничего не подозревает.
– Понял, – согласился Мираж. Он нуждался не в лаврах, а в порядке.
– Надеюсь, что ты быстро освоишься, – все так же сухо выразил Праул свои пожелания. Пока что он был вежлив, и Мираж это ценил. – Джазз, зайди ко мне, – произнес он, активировав комлинк в шлеме.
О лейтенанте Джаззе, в отличие от остальных офицеров, Мираж не знал почти ничего. Прежде чем предложить свои услуги автоботам, он собрал кое-какую информацию; не чтобы произвести впечатление, а для себя. Оптимус Прайм – фигура безукоризненно чистая, его история открыта и ясна, а честность сомнений не вызывает, но про его сподвижников Мираж стремился выяснить побольше. Праула он представлял себе в общении именно таким, Айронхайд оказался адекватным ветераном, пусть и слишком категоричным, Рэтчет хорошо зарекомендовал себя… А вот Джазз ни разу не проявился, пока Мираж изучал ставку и принимал решение. О том, что этот мех вообще существует, он узнал, только когда получил знак: увидел его на базе, и то – издали. Умение не отсвечивать, должно быть, хорошая черта для шефа разведки.
Джазз вошел скоро – пружинящей походкой, отщелкивая пальцами какой-то ритм. Возможно, слушал музыку, но про себя. Он оказался невысоким мехом с характерными для легких, но не суперскоростных моделей дверцами за спиной. При этом он носил на капоте номер, словно только-только выбрался с уличных гонок – вид, мягко говоря, не очень серьезный.
Мираж не сразу понял, что в облике Джазза не так. А оказалось просто: он матировал поверхность брони, чтобы не блестела. Только широкий голубой визор горел под козырьком шлема, да техническая подсветка – совсем неярко. От него пахло неплохой полиролью, но случайный луч прожектора высветит пошарпанный камень, если заденет локоть или ногу. Любопытный нюанс, не имеющий отношения к маскировке в целом – броня все-таки белая, да еще и с яркими полосами на капоте, – однако такие мелочи и выдают отношение к делу.
– Мираж поступает в твое подчинение, – проговорил Праул очевидное, как часть обязательного ритуала.
Лицевая Джазза – темнее, чем у Миража или Праула – расплылась в ухмылке. Он больше не пританцовывал, шагнул ближе к новому подчиненному твердо и широко, но вместо того чтобы протянуть руку, хлопнул Миража по синему наплечнику.
– Так вот о ком шепотом перетирает вся ставка! – воскликнул он. – Ты уже пользуешься большой популярностью в узких кругах, мех!
Мираж готовился к любому варианту: что его шеф окажется невыносимым самодуром или убежденным классистом, что он не воспримет аристократа на службе всерьез, ударится в шуточки, выскажет недоверие. Что у него просто будет плохой вкус или неприятный характер. Он не собирался терять самообладание и в том случае, если Джазз быстро расположит его к себе; чтобы выполнять приказы, не обязательно сближаться, в конце концов. Но Джазз застал его врасплох на месте: не развязными жестами, не словами… голосом.
Мираж уже слышал его однажды.
– Тише, тише, красавчик, – насмешливое урчание сзади. – Вдруг я что-нибудь сломаю?
Пальцы раздвигают шейные кабели, и страшно пошевелиться. Мысль, что напавший сзади мех просто оторвет ему голову, если он дернется, не отпускает. В этом проулке никого больше нет, а если кто и сунется, наверняка не вмешается.
Мираж обездвижен, распластан у стены, в спину врезается чужой бампер. Тяжесть сводит с ума. Одну руку Миража зажало между стеной и честплейтом, другую мех отвел в сторону и теперь держит, сплетя пальцы и сжимая… слишком сильно. Больно. Рука, шея… Мех роется в ней, добирается до вокалайзера и коротит его слабым, но направленным разрядом. Мираж в панике взвивается, что-то перемыкает в голове, и он больше не видит. Не может закричать.
Теперь его горло сжимает ладонь. Он вынужденно запрокидывает голову и чувствует, как чужая вентиляция шуршит воздухом о его затылок.
– Как ты оквинтенно пахнешь… сладенький… – его лицо разворачивают, и глосса, пахнущая отвратительным дешевым маслом, скользит по резьбе шлема. – Мне повезло поймать богатенького меха, а? Не трясись… я просто потрогаю, – смешок окунает Миража еще глубже в ужас.
Его перехватывают за пояс и дергают бедра назад, от неожиданности он сползает вдоль стены, цепляясь за нее, чтобы не потерять равновесие. Видеоканал забит яркими вспышками вперемешку с чернотой. Пока одной рукой неизвестный держит его за шею, вторая впивается в пояс. Тупые когти забираются в стык между тазовым блоком и бедром.
Он хочет сказать: «Пожалуйста». Он мог бы предложить денег. Вокалайзер щелкает и расщедривается на стон.
– Я чую, что ты выпил, – шепчет мех, снова прижимаясь сзади. – Любишь острые ошущения? Тусоваться с простыми болтами, а? Много сверхзарядки у тебя в баках? – ладонь ложится на бок, ровно туда, где под броней расположены резервуары для топлива.. – Нельзя шататься по таким районам в одиночку, особенно если не можешь убежать…
Он сильный, этот мех. Сильнее Миража. Его насмешливая болтовня царапает аудиодатчики, как когти – лаковое покрытие. Что-то касается лицевой – это глосса поддевает его кончик носа. Лезет в губы. Он отстраняется, инстинктивно сжимает денты – и мех сдавливает шею, а по баку приходится удар, тупой, но ощутимый. Мираж распахивает рот.
– М-м… где ты тут нашел такое хорошее пойло? – издеваясь, мурлычет насильник, облизывая его изнутри. Он что-то сделал с баком, явно прицельно бил, и теперь Мираж чувствует поднимающееся вверх по центральной магистрали заряженное топливо. Омерзение притупляется страхом.
Пожалуйста, можно он вырубится? Уже ясно, чем все кончится, можно он не будет чувствовать эти руки, запахи, жар чужой паховой у бедер? Но паника, напротив, взбудоражила все системы. Он съеживается, сжимается, трясется – и ощущает отчетливо и отвратительно каждый клик.
Стравленное топливо заполняет рот. Мираж больше не отбивается, его целуют, глубоко, шумно, хлюпающе. Ноги подкашиваются, и он оседает на подставленное колено. Пинков не следует. Мех подхватывает его под паховую и давит, продолжая глотать топливо и посмеиваясь, низко, вибрирующе. Наконец он отрывается и проводит по залитой лицевой пальцем.
– Тут мехи ради глотка энергона и не на такое способны. Не бойся, я тебя не убью, – рука сжимается на паховой. Мираж глухо ахает, когда его снова разворачивают и толкают вперед, влетает в стену шлемом, запоздало выставляет руки. Когти вонзаются в стык, теребят пластину. – Скажи спасибо, сладенький, что это я тебя нашел. У меня тут полно приятелей, которые не были бы так ласковы… Но если будешь упираться, я их позову, – предупреждает он грубее. – Открывай.
После удара головой картинка, начавшая было формироваться, снова рассыпалась пикселями и погасла. Он наконец-то скрипит запоздалое «прошу, нет, нет», но мех не слушает. И не стал бы. Он спихивает Миража, тычет лицевой в асфальт, грязный и неровный; мелкий обломок врезается в оптику. Мыском ступни насильник раздвигает его колени. Болтать он перестал, сосредоточившись на процессе – сдергивает паховую, доламывая замки, проталкивает пальцы внутрь. Мираж вскрикивает и пытается отползти, его хватают за голову снова.
– Суховато. Давай посмотрим, что мы можем с этим сделать…
Просто ударь сильнее по голове – и делай, что хочешь! Мираж жаждет, чтобы темнота стала всепоглощающей. Дезориентация и острые уколы остаточного электричества в вокалайзере, шарящие в порту пальцы, тяжесть руки на спине.
Мех давит на пояс, над баком, с касанием приходит вибрирующая, слабая боль – и резкое желание стравливать топливо снова. Это ведь взлом, он как-то влияет на системы, что это, ультразвук?..
Мираж давится энергоном, но тот стекает – в подставленную ладонь. Насильник коротко гладит его по спине:
– Не смазка, но будет круто, увидишь. Ты целый, откалиброванный, не сгоришь, – почти утешает он, и в придыхании слышится возбуждение.
Скользящие звуки. Шорох. Мех глубоко, нетерпеливо постанывает, водя влажной ладонью по коннектору, и Мираж почти видит это. Не знает, как мех выглядит, какая у него оптика, подсветка, цвет брони, но хорошо представляет залитую розовым ладонь, шуршащую по чувствительным пластинкам. Он сумасшедший.
Насильник вздергивает бедра повыше. Порт сокращается, когда коннектор только входит. Дальше – со скрежетом, с искрами, обжигающими стенки. Мягкие прорезиненные накладки приемного кольца рвутся. Мираж кричит – посаженный вокалайзер превращает вопль в скрежет. Он елозит лицом по луже слитого топлива и все еще надеется отключиться, пока мех, гоняя вентиляцию, толкается чаще.
– Прогнись, красавчик, – рвано требует он. – Ох-х… – коннектор вбивается так глубоко, что давит на магистраль. Топливо течет по губам неустанно. Мираж царапает по асфальту пальцами. – Подставься поудобнее, тебе же и легче, ну, сла-аденький…
Он запомнил только голос. И еще – ощущения в раздолбанном порту. Стыд, бессилие, липкие прикосновения. «Тише, – требовал голос. – Вот так, – поощрительный шепот. – Могло быть хуже,» – ласковая угроза. Толчки, отзывающиеся яркими пятнами перед глазами. Насильнику понравилось, и он не убил Миража, как и обещал. Оставил в луже и ушел.
Асфальтовая крошка, пропитанная топливом, так въелась в лицевую, что царапины оказались слишком глубокими для полировки. Пришлось менять полностью. И оптику. И приемную систему тоже.
О случившемся он никому не рассказал – сначала стыдился самого себя, потом счел разрушительным для репутации. Терапию проходил анонимно, удаленно, со специалистом, которому заплатил состояние за полную конфиденциальность. Ее и без шаниксов гарантировали, но Мираж не верил мехам, за мотивацией которых не стоят деньги.
Тот, кто сломал его в Нионе, сделал это не ради денег. Ему захотелось, и он размазал первого встречного меха физически и морально. Развлекся – и выбросил.
Мираж простил себя. Долго не мог, но пришлось, в конце концов. Он был молод и неосторожен. Ему казалось, выбираясь из богатых высоток в трущобы, он открывает новое. Сближается с мехами, живущими совсем иначе, и даже нравится им. И они ему нравились. Мир казался ему дружелюбным, просто не до конца изученным. В отличие от многих мехов своего положения, Мираж был открыт ему. За эту глупость он заплатил и, как считал до этого орна, оставил все в прошлом.
С тех пор у него появился стелс-генератор – технологию разработали специально под его корпус, на средства, сбереженные за ворны затворничества. Еще он довел до автоматизма просчеты расстояний и всегда держался от мехов чуть дальше, чем длина их вытянутой руки. Никаких компаний, никакого риска… Присоединившись к автоботам, Мираж резко вышел из зоны комфорта. Он считал, что справится, что прошло достаточно времени; нельзя нянчиться со старыми травмами вечно, а мех из проулка, ослепивший и сконнективший его, не должен определять его будущее. Мираж хотел приблизить мир и не желал, чтобы колеса войны переломали его беспомощным – те, кто занимал нейтральную позицию, рано или поздно оказывались между автоботами и десептиконами.
Разговор с Праулом прошел неплохо, но…
Этот голос. Рука, только что тронувшая его за плечо. Рот резко затянула горькая энергоновая пленка – не настоящая, конечно, но ощущение было слишком отчетливым.
Он отшатнулся и застыл, сдерживая панику. Чтобы сохранить лицо, пришлось заблокировать наносервоприводы, лишь челюсть успела клацнуть.
– Эй, полегче, – Джазз отвел кисть в сторону. – Знаю, ты у нас особенный, но держи себя в руках.
О, Мираж держал.
– Джазз, воздержись от неуместных высказываний, – четко напомнил Праул. – Извини, Мираж.
– Да ладно, я же не серьезно, – улыбнулся Джазз. – Я просто рад, что у меня теперь есть стелсер. О, у нас! – поправился он под строгим взглядом Праула.
Мираж смотрел на его губы, не отрываясь. Все это время он помнил только голос. Не ошибается ли он? Лейтенант Прайма, шеф разведки, автобот высокого ранга…
Слегка невнятная дикция, низкий тембр, бархатистые нотки, вибрирующий смех…
Мираж подавил желание выскочить из кабинета.
– Двигай за мной. Я тебе все покажу и расскажу, – Джазз махнул рукой в сторону двери, но не стал приближаться или хватать под локоть. И хорошо, потому что Мираж был близок к тому, чтобы в панике метаться по кабинету Праула, лишь бы Джазз держался подальше.
Он хотел оказаться в одиночестве. Прямо сейчас. Отозвать присягу, которую он дал… уйти в стелс немедленно.
– Обращайся, если появятся вопросы, которые вы с Джаззом не сможете решить, – напоследок сказал Праул. Звучит доброжелательно, но на практике – намек, что обычно с проблемами принято приходить к непосредственному руководству.
Мираж приоткрыл рот. Что он скажет? Что не может доверять Джаззу, что не позволил бы ему приблизиться на снайперский выстрел? Что ненавидит его вечность? Если отбросить эмоции, какие у него улики, доказательства, причины? Джазз – лейтенант в ставке Оптимуса Прайма, а значит, новая элита Кибертрона. Мираж… аристократ, с которым Праул вежлив только потому, что он стелсер и будет полезен.
Нужно успокоиться и принять взвешенное решение. Мираж поступил так, даже когда был разбит и выжат досуха. Предпринял все меры, чтобы никто больше не коснулся его против его воли. Не смог сломать и взять силой.
Он должен оставлять шанс на то, что это наваждение. А если нет… у него на честплейте тот же знак, что у Джазза, и придется…
Мираж не стал заканчивать мысленную фразу. Пока что он сосредотачивался на контроле. Чтобы пальцы не дрожали. Чтобы не тянуться к оптике.
Кажется, он так ничего и не ответил Праулу. Просто стремительно вылетел прочь, как будто лучше Джазза знал, где может расположиться и чем должен заняться.
2
Мираж пытался. Он испробовал все, до чего додумался. Первое время он убеждал себя, что ему кажется. Потом – накладывал фильтры на голос Джазза, чтобы не вздрагивать от каждой реплики. Под конец он даже попробовал смириться с подозрениями, сказать себе: это было давно и осталось в прошлом. Нужно руководствоваться новыми обстоятельствами, а не бездоказательными фобиями. Но ничего не получилось. В присутствии Джазза он мог сосредотачиваться лишь на том, чтобы не подпустить его близко. Об эффективной службе не могло идти речи.
Поэтому он снова оказался в кабинете Праула. Правда, на этот раз его просьба звучала как необоснованный каприз.
– Я не могу служить здесь, – сказал он.
Праул немного переменился в лице.
– Конкретизируй проблему, пожалуйста.
Он так произнес «пожалуйста», будто хотел напомнить Миражу, что вежливость не обязательна, однако он все равно старается поддержать спокойную атмосферу.
– Лейтенант Джазз… – начал Мираж и запнулся. Праул выразительно смотрел на него и молчал. Его руки лежали на столе, симметрично, на равном расстоянии от фар. – Мы не сработаемся.
Праул слегка улыбнулся, а потом покачал головой:
– Джазз развязен в общении, но он первоклассный агент. На нем держится вся разведка. У тебя не может быть другого начальника, Мираж.
– Тогда переведи меня в стрелковую часть! – восклицание оказалось слишком громким. Неприлично требовательным. Мираж не собирался повышать голос на Праула, его эмоции касались совсем другого меха, и вовлекать кого-то еще было неправильно. Он отпрянул и вскинул голову, успокаиваясь. Остановил взгляд на потолке за головой собеседника. – Прошу прощения.
Праул, скорее всего, не обратил внимания на извинения. Мираж бы тоже понял, что они не имеют отношения к делу. Следовало держать себя в руках, но даже мысль о Джаззе рождала панику и беспокойство.
– Когда ты пришел, то сказал, что хочешь помочь, – издалека пошел Праул, но Мираж мгновенно достроил структуру его аргументов и вымученно провентилировал. – И что готов стать частью команды.
– Ты прав.
– Мы не все нравимся друг другу. Но я не переведу стелсера в стрелки по первой просьбе. В чем твоя претензия к лейтенанту Джаззу? – Праул внимательно вгляделся ему в оптику. Он и так понял, что Мираж нервничает, но хотел пояснений. И Мираж его понимал. Увы, ответить он мог лишь молчанием. – Подай рапорт, если не доверяешь устной беседе, – устав ждать ответа, предложил Праул. – Я его проверю. Я не предвзят, но если сомневаешься во мне, обратись к Оптимусу.
Мираж покачал головой. Он не собирался бегать по ставке и каждому жаловаться, что старая травма не дает ему перезаряжаться. И уж тем более нельзя было распускать про Джазза слухи – он мгновенно о них узнает! И во что тогда превратится жизнь Миража среди автоботов? Пока не похоже, что Джазз – если это вообще был он! – помнил Миража или выделял его. В насмешливой манере он общался всегда, а привычка трогать мехов, доводившая Миража до призрачных спазмов в баках, распространялась на многих коллег. Это ничего не значило: возможно, Джазз лишь говорит похоже, а возможно, он забыл свою жертву. Или не забыл. Мираж сходил с ума от подозрений и искал намеки в каждой дурацкой шутке начальника. Но немыслимо – раскрывать искру что Праулу, что Оптимусу Прайму, вываливая высокопоставленным чужакам смутные болезненные воспоминания… Мираж не собирался делиться ими никогда и ни с кем. Тем более – с мехами, которые определяют его судьбу с тех пор, как он носит алый знак.
– Насколько мне известно, за эти несколько циклов между вами не было конфликтов, ты получал инструкции вовремя, а первая миссия прошла без запинки. Так что если дело только в неформальной манере Джазза выражаться…
– Ничего не случилось, – перебил Мираж, соглашаясь. Пальцы сжались до скрежета. Праул точно обратил на это внимание.
– Я рассмотрю любой конфликт, если до него дойдет. Все останется конфиденциальным, как и наш разговор сейчас. Но если ты объяснишь, что конкретно тебя так встревожило, возможно, я отыщу какие-то варианты.
Он предлагал помощь. Скорее всего, искренне, несмотря на многословную конструкцию. И в то же время снисходительно, потому что явно считал корнем проблемы аристократическое происхождение Миража: его нетерпимость к панибратству, старые привычки. Истина относилась к разряду тех, о которых так просто не догадаешься.
Хорошо, что Праул – въедливый и обстоятельный мех. Он и должен быть таким, на его должности, в его положении. Но Миражу не нужно сочувственное послабление, как и унизительное расследование. Зря он надеялся, что получится просто сбежать от Джазза в другое подразделение, ничего не объясняя.
– Должно быть, смена обстановки, – он с усилием расцепил пальцы и завел руки за спину. – Я давно не социализировался так глубоко. Прости, что отнял твое время.
Он развернулся и направился к выходу.
– Мираж, – позвал его Праул, поднимаясь из-за стола.
– Да? – он повернулся вполоборота.
– Я не сторонник мнения, что каждый обязан завести себе друзей. Если одиночество тебе комфортно, придерживайся его. Джазз – твой руководитель. К выпендрежу ты скоро привыкнешь, и, я надеюсь, увидишь за ним специалиста, которого ценят за успехи и преданность делу.
О, Мираж уже видел другую сторону Джазза! Но – кивнул, выражая формальное согласие. Праул рекомендовал подчиняться, несмотря на неприязнь. Жить на одной базе с Джаззом и продолжать работать – отстраненно и из чувства долга. Как профессионал. Автоботы и правда умели отбрасывать личное ради общего дела. Так было принято при новом Прайме; Мираж считал, что сможет подстроиться, но – прежде, чем встретился со своим насильником.
В ставке все вели себя, как друзья, но при этом были профессионалами. Джазз – один из лучших. Как скоро он захочет выяснить, что скрывает стелсер и почему так напряжен? Как скоро решит, что своей репутацией лучше не рисковать?
– Спасибо, Праул, – кивнул Мираж. – Я воспользуюсь твоим советом.
Нельзя служить в разведке и избегать встреч с ее шефом. Мираж выдержал бы брифинги, наполненные отзвуками тревожащего прошлого, и необходимость отчитываться. Он вел себя сдержанно и минимизировал контакты, составляя виртуозно лаконичные и при этом полные донесения. К его работе ни у кого не было претензий, но она была наименьшей из проблем.
Мираж почти не участвовал в жизни базы, однако от Джазза спрятаться не мог. Он даже не имел права проигнорировать вызов по комлинку! Джазз, впрочем, как нашло предпочитал личные беседы. Говорил, что ему важно узнавать помощников получше. Нарочно ли он превращал службу Миража в пытку? Понял ли, что стелсер уязвим – а главное, догадался ли, почему? Так или иначе, он продолжал провоцировать Миража, требуя физического контакта. Издевательски упорно норовил подхватить под локоть и затянуть в свое личное пространство.
Решиться на пресловутый рапорт Праулу Мираж не мог потому, что Джазз поступал со всеми так же, как с ним. И никто не возмущался! Похоже, Джазз всем нравился. Автоботы принимали его навязчивую тактильность за безобидную фишку. Кто-то относился снисходительно, кто-то поддерживал. Когда Мираж в очередной раз отступал в сторону, Джазз со смешком спохватывался и махал на него рукой, мол, забыл, что ты такой недотрога.
Ложь, даже не пытающаяся прикинуться правдой. Он знал, как Миража выбешивают прикосновения. Возможно, он считал, что новому автоботу нужно стать жестче, свыкнуться с неожиданностями. В конце концов, он не выпрыгивал из-за угла, а держался в поле зрения, прежде чем приблизиться. Но Мираж считал, что причина в другом. Он вспомнил. И ему забавно.
Формально Миражу все еще нечего было ему предъявить. Старые файлы в архивах, потускневшие от времени и обрывочные, обросли невротическими фантазиями за то время, пока он не актуализировал их. В них не фигурировали ни лицо Джазза, ни рисунок его энергополей. Одни ощущения, сводящие с ума.
Иногда Джазз придумывал истязаниям официальную причину. Например, сегодня.
– Разминки обязательно проводить так часто? – процедил Мираж, выходя на тренировочный ринг широкими шагами, лишь бы его снова не взяли под руку, чтобы поторопить.
– Конечно! – Джазз у края ринга взмахнул руками. – Не отлынивай.
Он пошутил. Мираж ненавидел, когда его голос веселел. Шланги будто скручивались внутри.
Тренировки продолжались уже некоторое время. Джазз наблюдал со стороны, как стелсер справляется с дронами и смоделированными угрозами, управлял средой, задавал сложность. С резкой переменой местности проблем не возникало: Мираж успевал подстроиться под встряски и трансформации пространства, сохраняя стелс или быстро в него возвращаясь. Уворачиваться от выстрелов оказалось чуть сложнее, все-таки его редко пытались убить раньше, но он справлялся. Он даже признавал, что отработка запрограммированных новых инавыков полезна, хотя Джазз и перебарщивал с комментированием.
– Пора заняться ближним боем, – сказал он вдруг.
– Что? – нервно обернулся Мираж.
Джазз заскочил на ринг. Слегка развел руками:
– Сегодня без наворотов. Просто поспаррингуем немного.
– Нет, – выпалил Мираж раньше, чем успел отрефлексировать. Руки, впрочем, сжались в кулаки сами собой.
– Что-то не припомню у тебя в личном деле выдающихся борцовских талантов! – Джазз пожал плечами. – Ты крутой стрелок и оквинтенный стелсер, не вопрос. Но в ближнем бою тебя любой кон сломает в два счета. Что если тебя раскроют? Ты быстрый, но не по любому ландшафту можно гонять. А умение как следует вмазать тому, кто тебя прижал, у тебя как класс отсутствует.
Разумеется. Мираж совершенствовался в том, чтобы никого к себе не подпускать, ворны. Сотни ворнов.
Из-за Джазза.
Мираж почувствовал себя загнанным в угол, хотя развернуться и соскочить с ринга ему никто не мешал. Это тренировка, повторил он про себя. На базе полно мехов. Кто угодно может зайти. Не кто попало, но… Праул. Оптимус. Мотивация звучит логично.
– Твоя цель – чтобы тебя не поймали, – продолжал Джазз. – Само собой. Но не думай, что сможешь скрываться вечно. Рано или поздно десептиконы будут искать именно тебя. Прицельно. Постоянно. И когда им повезет…
– Мне казалось, Айронхайд занимается этим, – перебил Мираж.
– О, да. Но мы с тобой, Мираж, должны уметь не просто попадать в морду и держать удар. У нас другие приемчики, подлее и тоньше, – ухмыльнулся он и пошевелил пальцами. По ним пробежали искры. – Нам надо выкрутиться и сбежать из вражеского лагеря, а не положить всех и рухнуть сверху.
От «мы» напряжение во всем корпусе скакнуло, поскольку меньше всего Мираж собирался признавать, что «мы» вообще существует. Что между у него с Джаззом есть что-то общее.
Объективно – не странно, что Джазз собирается тренировать его сам. Он самый опытный и изворотливый разведчик. Он натаскивает одиночек за закрытыми дверями, а не волочит автоботов на плац. Должна существовать разница между подготовкой специального агента и солдата с передовой.
– Обещаю быть помягче и не помять тебе броню, – насмешливо хмыкнул Джазз. Перенес вес с одной ноги на другую, плавно, легко.
Мираж видел пару раз, как он дерется. Неуловимый и быстрый, верткий, прыгучий. Он был легче Айронхайда или Сайдсвайпа, но с ними держался на равных. Правда, его целью всегда было не повалить противника, а дотянуться до его головы. Он умудрялся бить из любой позиции, любой частью корпуса. Мираж наблюдал без зависти – и всегда из стелса, – чтобы быть готовым. Чтобы…
Он боялся, что придется противостоять Джаззу всерьез. Как… как быть, когда тот предлагает тренировку?
Не предлагает, – напомнил себе Мираж. Это приказ начальства…
– Давай, красавчик, вмажь мне! – весело предложил Джазз, покачивая в воздухе расслабленными кистями.
– Обращайся ко мне по имени, – процедил Мираж.
– Ладно. Как будешь готов.
Ноги и руки будто сковало. Мираж уже слышал воображаемый лязг – но не драки. Если он откажется, что произойдет? Джазз отправит его «в наряд» за неповиновение и… капризы, как Праул и предупреждал?
Ха! Он не может позволить себе капризы. И даже страх. Он должен делать вид, будто ничего не было, стоять рядом с Джаззом, выслушивать его. Должен сносить косые взгляды от других автоботов. Он пришел в их ряды не друзей заводить, он хотел поступить правильно… и занять выгодную позицию. Оптимус Прайм был лучшим выходом, чем смерть под гусеницами танков, выступающих под фиолетовым знаком.
Как он должен поступать теперь?
Выпад не был неловким. Мираж знал основы – о, он начал учиться им до того, как началась война! Просто не стал зацикливаться на усилении корпуса. Он понял, что ему больше подходит дальняя дистанция, что на расстоянии от противника он чувствует себя защищенным, уравновешенным. Так можно проанализировать поведение и найти слабости. А лицом к лицу, один на один…
Это только начало, понимал он. Первая тренировка. Простая. Джазз готовит его для вылазок глубже на территории десептиконов, а значит, когда-нибудь в их спаррингах станут участвовать другие. И чем быстрее они перейдут к этой стадии, тем лучше! Миражу нужен был хоть кто-то еще в тренировочном зале, чтобы успокоиться. Джазз… невыносимо близко. Рука на сгибе локтя, которую нельзя так легко сбросить. Нужно уклоняться. Нужно сопротивляться.
Джазз вынуждал его потерять равновесие. Атаки заканчивались позорными шлепками по броне, легкими, скользящими. Каждый означал, что Мираж мог бы сложиться от кулака потяжелее. Внимание рассеивалось, но не из-за скорости, с которой Джазз вертелся вокруг, а из-за снисходительных поглаживаний и усиленного гудения кулеров рядом.
К ударам посильнее Джазз перешел незаметно. Мираж слишком часто озирался, все еще надеясь, что кто-нибудь появится. Пусть он прилюдно позорно проиграет – шлак, да он все равно проиграет, он видел, как Джазз усаживается у Айронхайда на шее и лупит его по голове, как еще может закончиться этот бой? – но пусть только кто-то третий гарантирует, что Джазз встанет и отойдет назад. Оставит Миража в покое.
Пусть оставит его в покое!
Поначалу Джазз бросал шутку-другую, но уже перестал. Сосредоточенней он не выглядел, но хотя бы издевательских шлепков больше не звучало. Мираж сжал губы так, что свело челюстные сервоприводы. Они постукивали, не проворачиваясь, ритмично и болезненно. Рэтчету придется лезть ему в рот плоскогубцами, если заест…
Он вскрикнул. Вырвался из захвата, врезав Джаззу под челюсть. Она клацнула, голова запрокинулась, визор моргнул. Мираж отскочил, выставляя перед собой руки. Они дрожали. Он весь дрожал.
– Славно, – встряхнулся Джазз, потирая лицевую. – А ты долго разогреваешься! Но один хороший удар…
Мираж не успел заметить, когда его кулак оказался зажат, будто тисками. Джазз заломил ему руку за спину.
– …тебя не спасет, – закончил он.
Вес на спине ощущался знакомо до боли. Физической боли в глубине корпуса, там, где все было новым и не могло помнить повреждений. Мираж упал на колени безо всякой подсечки, Джазз склонился следом, сохраняя безопасный угол – не выламывая руку. Только капотом по спине проехался – и мотнул головой, уклоняясь от колеса. Спойлер Миража вскользь ударил его по шлему, но это не было атакой или попыткой освободиться.
Джазз потянул Миража на себя, другой рукой перехватывая за горло и запрокидывая ему голову. Пальцы нажали на шланги, и тут уже не оставалось ни выбора, ни времени. Не беспокоясь о том, что случится с плечевым суставом, Мираж рванул вперед. Джазз удержал без труда, он все еще сильнее, и тогда был, и…
– Отпусти! Отпусти! – в панике он дернулся в сторону, но плечо затрещало, и он заметался в захвате, перебирая ногами и колотясь об Джазза спойлером. Рука, лежавшая на горле, на клик перехватила его голову, но быстро исчезла.
Обе – исчезли. Мираж перекатился на спину и отполз так далеко, как получилось. Джазз стоял на одном колене, не вмешиваясь. Пальцы, только что трогавшие шею, слегка растопырены. Мгновение спустя Джазз снова подался вперед, уже не в молниеносной атаке, а медленно, протягивая руку…
– Не смей! – заорал Мираж и застыл, когда крик разбился о потолок тренировочного зала.
Это учебный бой. Спарринг. Не попытка изнасилования в темном проулке.
Праймус, он даже не уверен, что Джазз сломал его!
– Тише ты, эй, – Джазз покачал головой. – Вот почему тебе нужны тренировки. Среагируй так на десептикона – и закончишь в их допросной очень быстро…
Какие, к квинтам, десептиконы?! Причем тут десептиконы?! Джазз даже не помнит! Не задумывается, с чего это новый агент так от него шарахается… ему налить, да?! Он в другой роли, он – может быть – и делает что-то хорошее, но в искре остался таким же безразличным куском гнилого шлака! И выслушивать нравоучения… позволять ему… трогать…
Мираж подавил прилив ярости и тут же закрыл лицо ладонью. Пальцы ударили по линзам. Он должен успокоиться. Шланги пульсировали. Вкус переработанного энергона ощущался рецепторами в горле и по всей длине центральной магистрали.
– Я что-то повредил? – раздался вопрос.
Мираж пересилил себя и поднял взгляд – поверх кончиков пальцев. Джазз смотрел напряженно, хотя его поза была расслабленной. Они больше не дрались. Он не приблизился ни на сантиметр с тех пор, как Мираж начал кричать.
Пятна. Розовые пятна на полу, и на его капоте – и на кисти Джазза. Мираж протер губы – топливо скопилось во рту, наружу выплеснулось совсем немного. Давно приступы паники не заканчивались сбросом… Терапевт называл это психосоматической травмой. Мираж квартексы после того случая сливал топливо, когда накатывали воспоминания. Когда он научился контролировать самопроизвольные действия топливной системы, это воспринималось как победа.
Он был так жалок раньше. Он так жалок сейчас!
Джазз не протянул ему руку. Поднялся сам, отошел немного в сторону, освобождая дорогу к выходу.
– Сходи к Рэтчету. Продолжим, когда ты будешь в форме.
Нормальный мех, который ничего не подозревает, подал бы руку? Или Джазз решил прислушаться к недвусмысленному требованию не приближаться?
Не сейчас. Все эти загадки – не сейчас. Если двигаться очень-очень медленно, удастся не залить топливом ринг. Мираж мысленно считал обороты вентиляции, заставив себя забыть о Джаззе. Это было непросто – светлая фигура маячила в стороне. Джазз провожал его взглядом.
Спину Мираж держал прямо, плечи – расправленными, чтобы не сгибалась магистраль внутри, чтобы ничем случайно на нее не надавить. Она становилась смертельно чувствительной во время приступов. Едва заметные колебания, на которые мехи обычно не обращают внимания, ощущались отчетливо и остро.
Мираж ушел молча – не в сторону медбэя, а к себе в отсек.
3
Фобии не должны существовать в вакууме. Мираж анализировал свое беспокойство, когда приступы проходили. Во время терапии он определял триггеры – например, старался понять, почему необходимость поприветствовать меха, с которым он ведет дела, которого знает много ворнов, довела его до истерики. Или – как сделать так, чтобы в следующий раз на переговорах не пришлось извиняться и ненадолго отходить туда, где никто не увидит розовые пятна на подбородке. Мираж оставался владельцем нескольких бизнесов и важной фигурой в аристократических кругах. Травма ему мешала – и он сделал все, чтобы ее преодолеть.
Сейчас Мираж четко понимал, что является триггером. Поэтому он старался восстановить иную картину: чего именно он боится? Как планирует избегать опасных ситуаций? Что собирается предпринять, чтобы не потерять контроль? Планирование определяло его жизнь. Только так можно было оттеснить на второй план пальцы, лежащие на горле. В тот миг он отчетливо осознавал, что вот-вот они проберутся глубже, проминая кабели. Искры, мерцавшие на ладонях Джазза в начале спарринга, демонстрировали, что он умеет обращаться с чужим напряжением.
Закоротить вокалайзер, зафиксировать на коленях, толкнуть вперед…
Страх, что Джазз нападет на него, относился к иррациональным. Мираж помнил это каждый клик. Шефу разведки и ближайшему помощнику Оптимуса Прайма такое нападение испортит репутацию навсегда. Но существует много сценариев насилия; на «вырубить и трахнуть» фантазии не нужно, однако разве Джазз не гордится творческим подходом к любому делу?
Рациональный анализ подсказывал Миражу, что Джазз не намекает на коннект ни поведением, ни языком жестов. Невозможно было понять, как именно он смотрит, а улыбался он всегда пошловато, но в том и дело – он постоянно шутил на грани. За этим как будто бы ничего не стояло. Однако по воспоминаниям Миража конструировался образ жадного, грубого меха, упивавшегося властью. Когда власть попадает таким в руки, как они ведут себя? Заставляют других прогибаться, убеждают их, что имеют право на любые шутки… а потом?
Сколько пройдет тренировок, прежде чем Джазз превратит захваты в что-то иное? Как Мираж отреагирует?
Страхов было еще много. Например, что потеря самообладания сыграет с ним дурную шутку. Что контроль, которым он гордится, даст трещину, и он не сможет дать отпор, когда придется, в то время как постоянно ожидает подвоха.
Напряжение изо дня в день – плохо и для работы, и просто для физического состояния. Не удается ни сосредоточиться, ни отдохнуть. Накапливаются ошибки. Мусор забивает реестры.
Еще он боялся, что ошибается. Что ошибка вскроется, что однажды он выдаст себя, не справится со сбоями топливной системы или сорвется и скажет лишнее. И тогда он не просто выставит себя идиотом перед Джаззом, Праулом, Оптимусом Праймом, он… будет уязвим с тех пор. Давным-давно он сделал все, лишь бы никто не узнал о его травме. Заплатил частной клинике, чтобы они изменили данные, стал безымянным пациентом. Столько денег ушло, чтобы стереть все следы позорной истории… Но главные, самые яркие, остались. Мираж не смог забыть о ней сам.
Надо было заплатить мнемохирургам, когда это было легально. Оставить настороженность, но стереть воспоминания. Они слишком яркие – до сих пор.
Но самый главный страх крылся глубже. Что если действительно Джазз изнасиловал его тогда? И что если Джазз не помнит – если ему все равно, и он не узнаёт Миража, не беспокоится о нем и не хочет его; что если тренировки – просто тренировки, а шутки – просто шутки? Что если Мираж, пропитанный фобиями и слитым топливом, будет бояться вечно?
Он искал признаки в поведении Джазза, намекнувшие бы на хоть какую-то определенность. И будь он проклят – по шефу разведки ничего нельзя было понять.
По коридорам базы Мираж чаще передвигался в стелсе, чем у всех на виду. Чтобы никто не обвинил его в шпионаже против своих, он сдал все необходимые параметры для отслеживания его положения Праулу и Ред Алерту. Джазз тоже мог их заполучить, думал Мираж, но старался не зацикливаться. Паранойя подтачивала его самообладание.
И все же оставаться невидимкой постоянно Мираж не мог. Он старался примелькаться остальным, приходил за энергоном, как все, поддерживал простые беседы с коллегами, не сближаясь, но отвечая, если спрашивают. Результат оказался сомнительным – его запомнили, но не приняли. Он не нажил врагов или недоброжелателей, но чувствовал, что никому не нравится, и слышал разговоры о себе – какие-то дурацкие стереотипные домыслы.
Праул сказал, что он не обязан заводить друзей, но… у самого Праула они были. И у Джазза. У Прайма. Хотя бы маленькая цепочка связывала каждого автобота с кем-то еще; так все эти мехи и становились автоботами. Чем-то единым, пусть и многомерным. Мираж завяз в этой автоботской паутине, но – вынужденно, как жертва, попавшаяся на приманку безопасности. Хищник же не торопился бросаться на него и прохаживался рядом.
Мираж не искал приятельских отношений. Возможно, они бы помогли ему немного расслабиться, но эта рекомендация психотерапевта так и осталась неисполненной. До того случая у него были друзья из разных классов – мехи, с которыми он охотился и устраивал приемы, и бедные стритрейсеры, с которыми можно было промчаться по трассе, не предназначенной для гонок, удирая от патрулей. Даже если на самом деле они тусовались с Миражом, потому что он мог оплатить выпивку, его все устраивало. Ему нравились разные… регистры общения.
После изнасилования он стал затворником, сменил частоту, оставил только рабочие контакты. Спустя столько ворнов – хотел ли он завести друзей снова? Даже если да, все автоботы уже были друзьями Джазза. Мираж не позволял себе представлять, как бы сложились отношения с соратниками, если бы Джазза не существовало. Или – если бы он совершенно точно не был подонком из Ниона. Стала бы служба Прайму началом чего-то нового в его личной жизни? Смог бы он с кем-то познакомиться – чтобы поговорить за кубом энергона, как делал давным-давно? Мираж считал, что сама фантазия об этом порождена ситуацией, в которой он приперт к стене обстоятельствами. Не будь Джазза – он не затосковал бы по доверию, в котором ворнами не нуждался.
Психотерапевт говорил: мы можем состоять из непробиваемого металла, нас можно пересобрать из горки деталей, но наши мысли уязвимы. Чтобы взломать нас, нужно мастерство, но чтобы мы сами уничтожили себя, достаточно нащупать наш страх. Мираж так и не победил свой, пусть его и удалось загнать подальше. Теперь даже смерть от пуль десептиконов казалась ему менее пугающей, чем прогулка по коридорам автоботской базы.
Как назло в заправке царил ажиотаж. Наверное, что-то хорошее случилось – автоботы любили праздновать победы. Играла музыка – инопланетная электроника из большой коллекции Бластера, надерганной из разных звездных систем. Стоял гвалт. Мираж сосредоточенно пересек толпу мехов, лавируя между ними, чтобы никто его случайно не задел, и не прислушиваясь к чужим речам. Обязанности разведчика он выполнял за пределами базы, а здесь – не хотел вдруг уловить, как его обсуждают другие автоботы.
Он задал раздатчику параметры энергона без добавок и развернулся к нему спиной, пока куб наполнялся. Слушать он не хотел, но предпочитал видеть, кто где стоит и чем занят.
– Мираж! – раздался радостный возглас.
Этот голос всколыхнул заархивированные давным-давно файлы памяти. Пока они распаковывались, Мираж резко повернул голову, сужая оптику.
За столом, на котором высилась уже целая башня пустых кубов, сидела группа автоботов. Со стороны выглядело, будто они окружили одного, с красной броней и рожками на шлеме, и оживленно беседовали. Красного Мираж на базе раньше не видел, а потому предположил, что торжество посвящено ему. Автоботы даже Миражу попытались устроить что-то вроде вечеринки; он заглянул на нее из вежливости – на несколько бриймов, а потом скрылся. Почти никто не заметил.
А вот сейчас все на него уставились. В компании с красным сидели Бамблби с Хаундом, Блюстрик и, конечно, Джазз. Везде – Джазз.
– Не узнаешь? – спросил красный и, ухмыльнувшись, ударил ладонями по столу. Кубы подскочили. Мираж вздрогнул. – Так давно было! Нион, уличные гонки… Я Клиффджампер, помнишь?
Раздатчик за спиной пиликнул, сообщая, что куб можно забирать.
Точно. Клиффджампер. Один из многих, кого Мираж постарался забыть, когда…
– Ты так внезапно пропал, мы тогда даже не поняли, что случилось! – продолжал тот, норовя выбраться из-за стола. Джазз почему-то не убрал ногу, и Клиффджампер не стал его отталкивать. – Не думал, что увижу тебя тут!
– Ни квинта! Ты знаешь Миража? Я думал, никто его не знает! – непринужденно удивился Бамблби.
Раздражение заполнило эмоциональный контур. Неуместная радость меха, имя которого Мираж едва вспомнил, не должна была разозлить. Давным-давно они ездили по одним дорогам, Мираж угощал его выпивкой…
Раздатчик издал повторный сигнал.
Джазз, приобнимая Клиффджампера одной рукой, смотрел на него через весь зал и улыбался.
– Мы отмечаем освобождение из плена, присоединяйся! – позвал он.
Мираж уставился на темные пальцы, лежащие на красном плече.
– Давай ты как-нибудь подвинешься? – одновременно с ним недоброжелательно спросил Санстрикер. Он стоял с другой стороны, скрестив перед собой руки, и собирался воспользоваться раздатчиком.
Мираж немедленно взялся за свой куб и отступил.
– Благодарю за приглашение, – произнес он размеренно, отключая фильтры в горле, чтобы не чувствовать привкус энергона.
Хотелось оставить куб и уйти, но это было бы странно. Истерическое поведение, когда кругом только свидетелей, неуместно. А тут еще и Клиффджампер, который почему-то помнит старые времена и считает, будто они что-то значат! Скорее уж, его появление означает, что Миражу будет сложнее оставаться никем среди автоботов. Он был для них неинтересным аристократом, с которым почему-то возится шеф разведки. Слишком много возомнивший о себе снайпер, избегающий посиделок с бывшими низшими классами. Чаще мехи обсуждали его отдельный отсек, чем его самого. Смеялись, что он натащил туда богатых безделушек и не хочет показывать их другим.
Мираж перезаряжался, держа под рукой оружие, и не хранил рядом ничего, чем можно закоротить системы или хотя бы просто ударить. Его отсек был почти пустым.
– Я рад тебя видеть, но у меня есть срочные дела. С… возвращением, – выговорил он, запнувшись. Джазз сказал «освобождение», но Мираж предпочел более нейтральное слово.
Он развернулся и направился к выходу. Держаться в стороне от мехов теперь стало сложнее – чем резче шаг, тем труднее сдержаться. Джазз уже видел такую его походку после тренировки и точно сделает вывод, что не только драка может выбить Миража из колеи.
Не надо думать о Джаззе. О том, как закончились веселые заезды в Нионе.
Блестяще отлаженные аудиодатчики поймали недовольное ворчание Бамблби:
– Вот же тип! Будто брезгует в оптику нам смотреть!
– Да он совсем не такой, – растерянно возразил Клиффджампер. – Думаю, он просто не в духе. Он был веселым мехом, ну, когда мы общались…
– Веселым? – перебил Блюстрик. – Ты видел его лицевую? Ее будто заело на кислой мине!
Мираж, как смог, ускорил шаг.
Пятна розового перед оптикой рябили, как будто Миражу снова сунули электроды в голову. Он стоял на коленях над кубом – не сделал ни глотка, наоборот. Стравленный в емкость энергон перелился через край, мелкие брызги рассеялись по полу. Мутная пленка только что слитого топлива колебалась на поверхности – в отличие от чистого энергона, оно было горячим, так что над кубом возникло мелкое омерзительное облачко испарений. Рецепторы регистрировали его – и продолжали слать все тот же панический импульс.
Мираж закрыл рот ладонью. Он не помнил, запер ли отсек. Пришлось пересилить себя, подняться, проверить. Да. Он с облегчением привалился к двери и, проехавшись по ней колесами, спустился обратно на пол.
Его не вывернуло наизнанку, не опустошило напрочь, но даже маленький сброс – это плохой знак. Знак того, что пора садиться и говорить с собой начистоту. Нельзя сбегать, заметив знакомого из прошлого. Нельзя делать вид, будто вы видитесь впервые. Ему стало хуже.
Что ж, сплошной занавес – это хороший способ избегать других. Не стелс – так обычная неприветливость, она у всех отбивает желание общаться. Мираж знал, как отваживать от себя мехов. Это с Джаззом он не может ничего поделать, но дружить с рядовыми автоботами его никто не обяжет. Даже с героями, вернувшимися из плена. Пусть Клиффджампер считает Миража грубым, на что-то обиженным или просто высокомерным. Только бы не маячил перед оптикой, по крайней мере, пока Мираж не придумает, как контролировать свою топливную систему.
Шаги он услышал издалека – кто-то свернул в коридор, где располагался его отсек, и остановился напротив двери. Радар показывал лишь несколько меток вдалеке, никого – рядом, а на базе только один автобот шифровался от остальных. Отсутствие сигнала – тоже сигнал. Мираж сдержал стон и активировал комлинк, не желая говорить вслух.
«Что тебе нужно?»
– Ты не был у Рэтчета, недотрога, – игнорируя запрос на приватный диалог, сказал Джазз, судя по звуку, прислоняясь к двери с другой стороны.
«Еще нет».
– Возможно, ты воспринял мои слова как рекомендацию. Я предпочел бы не записывать тебя на прием насильно.
Мираж скрежетнул дентами. С них содралось немного розовой стружки.
«В чем проблема?»
– Тебе не достанется ни одной миссии, пока ты не перестанешь ходить так, будто проглотил шпалу, Мираж. В этом проблема.
Не в грубости, с которой он отшил Клиффджампера, значит? Не в том, как он едва скрывает ненависть, глядя Джаззу прямо в визор? В его походке!
Мираж уставился на куб. Лужа энергона под ним уже схватилась морщинистой пленкой. Часть брызог он смазал, пока вставал и снова садился, но на произведение искусства картина и до того не тянула.
Он всегда считал, что жалкое состояние – большой стыд для каждого. Куда уж унизительнее – его насильнику не нравится, как он держит спину!..
Мираж не бросал работу, даже когда кутил с простыми гонщиками. Он всегда помнил о долге и считал ответственность основополагающей константой своего характера. Пока он восстанавливался и проходил терапию, он старался следить за делами удаленно. И вот… он терпит все это, чтобы выполнять обязательства. Он поклялся служить Оптимусу Прайму, это было сложным решением с самого начала, но он его принял, он собирался стать полезным – и приблизить конец войны.
Он не планировал, что будет прятаться от руководства, разваливаться на части и жить в страхе.
«Я тебя понял».
– Ну вот и ладушки. Развлекайся!
Шаги удалялись. Шаги, не принадлежавшие никому, слышимые, но не оставляющие следа на радаре. Мираж смотрел на куб – и хотел пнуть его ногой, но не бил. Это глупо. Он бросил делать глупости.
4
Вердикт был ожидаем.
– Твоя топливная система в полном порядке.
Придя в медбэй, Мираж ни словом не обмолвился про спарринг, закончившийся срывом. Он высказал размытые подозрения, что не может переносить местный энергон, и попросил обследовать топливную систему. Это обращение отвечало всем стереотипам об изнеженных аристократах, подстраховывало его на тот случай, если однажды он не успеет ретироваться, и несло отпечаток слабой надежды: вдруг у сбоев есть банальная причина.
Но – нет. Что и следовало доказать: проблема не в износе конструкции или программном сбое.
– Спасибо, Рэтчет, – он сошел со сканирующей платформы и схлопнул броню, которую, по указанию медика, держал немного разошедшейся.
– Может, есть еще какие-то жалобы? – Рэтчет умел выразительно смотреть, задавая такие вопросы.
В том, что он уважает конфиденциальность между врачом и пациентом, Мираж не сомневался. От него также не укрылось, что часть топливной системы моложе многих других. К счастью, он не торопился задавать вопросы о травме в лоб.
Мираж покачал головой:
– Нет. Все хорошо. Я решил на всякий случай пройти плановый техосмотр чуть раньше, потому что у меня вскоре будет задание.
– Как будто я не знаю расписания ваших миссий, – проворчал Рэтчет.
– Прошу прощения за беспокойство, – четко и отстраненно поблагодарил Мираж, игнорируя обвинения во лжи. Пусть Рэтчет – один из самых проницательных мехов на борту и не играет ни в чьей команде, ни Джазза, ни Айронхайда, он оставался едва знакомым медиком. А Мираж не собирался оскорблять его, предлагая плату за молчание.
Мираж снова двигался по кругу, переступая почти неслышно – как умели они оба с Джаззом. Только тот делал это пружинисто, словно взлетал каждый раз, а Мираж плавно перетекал с места на место. Истерическое завершение первого спарринга, разумеется, не остановило тренировки. Как только Рэтчет сказал, что все нормально, они возобновились.
Мираж готовился к ним сознательно и вдумчиво, так что больше не озирался по сторонам. Он знал, что делать. Все что нужно, это не подпускать Джазза слишком близко. В этом и суть тренировки, не так ли? Не позволить ему коснуться. Если будет получаться, если стать таким, каким Джазз хочет его видеть, то спарринги закончатся.
«Прогнись, красавчик», – проурчал призрачный голос за спиной.
Он вздрогнул и сжал кулаки сильнее, до скрежета. Джазз заметил перемену и скакнул в его сторону, планируя застать врасплох.
В своем пустом просторном отсеке Мираж без участия «наставника» оттачивал рефлексы. Он лучше уворачивался, чем бил. Очевидно же, что как бы Джазз ни старался его переучить, так будет всегда. Дайте ему оружие ближнего боя или шокер, он будет лишь чуточку полезнее в бою, потому что им движет главный программный рефлекс – защитный комплекс, определяющий поведение в любой ситуации. Никто не должен его коснуться. Он должен исчезнуть.
Джазз не запрещал стелс на ринге. Мираж выбрал момент, когда случайно попавший в цель ответный удар откинул голову шефа назад, сдвинулся как можно дальше и исчез в мерцающей сетке стелс-генератора. Наноклик спустя никто уже не мог увидеть его оптикой и на радаре. Активация стелса маскировала метку и тепловое излучение, искра оставляла бы незначительный след радиации, если бы дело происходило не на Кибертроне, а на корабле органиков или каком-нибудь астероиде. Но чем больше мехов прошло здесь за последнее время, тем лучше Мираж замаскируется.
Джазз выпрямился, встряхнул плечами.
– Уже сбежал? – насмешливо спросил он в пустоту, не поворачивая головы.
Мираж неслышно переступил на несколько шагов в сторону. Вытащил из сабспейса пистолет, медленно, неуверенно навел его на шлем. Все звуки приглушены – немыслимо, чтобы стелсера можно было обнаружить по топоту или гудению вентиляции, – так что Джазз не знал, что ему целятся в затылок.
Можно все разрешить одним выстрелом. Мучительные подозрения и приступы паники больше не повторятся. За местью последует наказание, но зато кошмар закончится. Он больше не будет лежать вместо перезарядки с включенной оптикой и ждать нападения. Ходить по коридорам базы в страхе, что шеф разведки прижмет его к стене и попробует снова.
Хорошо спланированное убийство нужно проворачивать не на ринге. Многие знают, что они тренируются, Мираж станет очевидным подозреваемым. Никто не поймет, почему он это сделал, скорее всего, автоботы посетуют, что пригрели шпиона. Придется бежать. Бежать некуда, но терпеть дальше – невыносимо.
Но Мираж и не планировал стрелять Джаззу в спину! Просто только что он вдруг обнаружил, что спустя столько ворнов они поменялись местами, и наконец-то Джазз – жертва, а Мираж – невидимый мех, который может сделать с ним что угодно. Никогда он не представлял себя в такой роли! Пальцы сжали рукоять пистолета.
Он… он устал бояться, одергивать себя каждый клик, гадать, что будет завтра. Устал ненавидеть Джазза. Мираж никогда не давал выход ненависти, поэтому не предполагал, что почувствует, если нажмет на спусковой крючок. Он будет отмщен, если выстрелит? Ему станет легче?
Автоботы останутся без всех своих тайн – и их координатора. Столько важных деталей в этой голове, мелочей… Столько того, что никто больше не знает. Агенты, засланные к десептиконам, шифры, данные, пароли… Праул наверняка сможет собрать что-то по крупицам. У автоботов должна быть какая-то подстраховка. Но на время смерть Джазза парализует их…
«Ты несешь ответственность за тех, кто может пострадать от твоих действий». Праул выразился как-то так, когда назначал его в разведку.
Если он не выстрелит сейчас, возможно, не решится уже никогда. Он убивал турболис на охоте, и только; но это иное. Едва он начнет анализировать чуть глубже, то увидит, как это низко, и жалко, и недостойно. И агония продолжится, шланги будут скручиваться вокруг своей оси при виде Джазза каждый раз, и он никогда не отомстит.
Выстрелить и сбежать. Неужели избавление того не стоит?!
Ворота в тренировочный зал поднялись. Мираж убрал пистолет с досадой, но и с тенью облегчения тоже. Он вышел из стелса, обернувшийся Джазз ухмыльнулся и махнул рукой:
– А, вот ты где! И чего ждал-то? Пользуйся моментом!
Он насмехается, и жаль, что уже поздно стрелять. В проеме появился Оптимус Праймом и в обычной дружеской манере, в которой общался с подчиненными, приветственно поднял руку. Торжественно салютовать лидеру среди автоботов было не принято, так что Мираж вежливо кивнул, пряча за спиной вновь сжавшиеся кулаки.
«Пользуйся моментом»? Стоило. О, шлак, стоило.
– Хорошо, что вы оба здесь, – сказал Прайм. – Я хотел с вами поговорить.
продолжение в комментариях