старая добрая классика

Название: Пустой саркофаг
Автор: /Melissa/
Размер: мини, 2259 слов
Боец: сикер
Персонажи: Родимус Прайм
Вселенная: Generation 1
Категория: джен
Жанр: общий, драма
Рейтинг: PG
Спецзадание: Аякон
Примечание: Текст опирается на события серии 3-го сезона «Пробуждение во тьме» ("Dark Awakening"), когда команда Родимуса Прайма находит мемориальную гробницу автоботов, павших в Великой Войне, а саркофаг с погребённым там же Оптимусом Праймом оказывается пустым.
Саммари: На первый взгляд, Родимус Прайм спокойно отнёсся к возвращению к нему Матрицы Лидерства.

читать дальше
Кибертрон готовился к прибытию послов, и, наверное, только благодаря этому никто не пробовал остановить его и под предлогом дружеской беседы вывести его к очередному ответу на очередной вопрос, был ли тот Оптимус Прайм, который повёл их против квинтессонов, настоящим.

Был ли он настоящим?

Вздохнув, Родимус Прайм в очередной раз посмотрел на собственное отражение. Почему-то привычный узор в виде пламени на грудной пластине раздражал. Не посчитают ли делегаты его вид угрожающим? Особенно те, что с Кх’джиры, планеты, сплошь состоящей из сухих степей, перемежающихся вулканическими грядами? Да нет, что за шлак ему лезет в голову? Если цивилизации достигли того уровня развития, чтобы достигнуть Кибертрона, вряд ли они столь суеверны, чтобы приписать ему ту же злокозненность и коварство, что и своим жестоким богам.

За один световой цикл Кибертрон потерял одну шестую флота, и только чудом потери оказались столь малы. Кибертрону нужны союзники, Родимус должен постараться произвести достойное впечатление. Постараться хотя бы сейчас.

Почему он не послушался Капа? Почему его не смутили сбои и статика в голосе Оптимуса Прайма? Почему он так охотно отдал Матрицу Лидерства?

Он мог повторить сто раз — за каждого из сотни посеревших в той бессмысленной атаке, — что они тоже слепо направились за Оптимусом Праймом, бездумно ринулись в ловушку квинтессонов. Он мог сто раз повторить, что любой оказавшийся рядом медик должен был, видя повреждения Оптимуса, отстранить его от командования или хотя бы провести общую проверку связности его мышления. Но факт оставался фактом: если бы Родимус Прайм оставался Праймом, ничего бы не произошло. Если бы он хоть на миг усомнился, что «план» Оптимуса Прайма выработан не его процессором, а вложен туда извне!

«Почему ты так медлил?»

К встрече послов стоит обновить покраску. Хотя бы выглядеть по высшему стандарту, если не получается чувствовать.

Оптимус любил весь этот шлак, знакомство с новыми расами и новыми культурами. Ему нравилось показывать мысленную близость кибертронцев со всеми остальными, даже если иногда со стороны казалось, что это напускное. Но Оптимус, жизнерадостный и открытый, в этом был искренен, как ни в чём больше.

И сейчас, стоя перед зеркальной панелью, Родимус старался прогнать из процессора любопытство, не своё любопытство, не свой ажиотаж перед предстоящей встречей. Гонки, он всегда любил гонки, любил горные дороги, любил одиночество и разве что компанию пары-тройки верных друзей. Ему вовсе не интересны послы из далёких миров! И вовсе не интересны их традиции и бесчисленные образовательные экскурсы!

Это не его желание!

Матрица — всему виной Матрица!

Что-то с ней произошло после того, как она побывала в груди Оптимуса Прайма… мёртвого Оптимуса Прайма. Что-то… Она что-то делала теперь и с ним, наполняя его чужими видениями, чужими желаниями, чужими целями — и чужими страхами.

Наверное, Родимус до полного посерения никому не признается, в какой ужас его погрузило отключение света при настройке помещений для приёма органических делегаций. Словно над ним закрывали крышку, словно стены сжались до размера саркофага, а он сам вовсе не стоял у полки с датападами, а бессильно лежал на спине. Лежал и ждал команды, приказа двигаться дальше. Вспыхнувший свет напугал тогда его ещё больше, а на краю оптического видения мелькнули три круглых пятна, каждое из которых скалилось ему одним из пяти лиц.

Это Матрица Лидерства, хранящая в себе память всех Праймов. Всего лишь древний шлаков артефакт, зачем-то вкачивающий ему в процессор память предыдущего хранителя.

Сжав губы и постаравшись изобразить выражение лица, достойное лидера Кибертрона, Родимус покинул личный отсек и направился к покрасочной. Нужно обновить покраску; в конце концов так проявлялась дипломатическая вежливость. Насколько он знал из слов Спайка, его командование и вовсе решило полностью сменить внешнюю оболочку для послов Земли, словно бы это сделает семейство Уитвики гораздо большими друзьями автоботов, чем они уже были. Земляне были смешными и странными; Оптимусу нравилось изучать их привычки.

И хотя меньше всего Родимус хотел спрашивать, он узнал, что меньше всего церемониальную смену оболочки принимал Дэниел, что показалось ему немного странным, если земляне в целом практиковали подобный обряд. С другой стороны, Хот Род бы тоже возмутился первым, если бы ему пришлось ради пары разговоров полностью перекрасить корпус. Хот Род бы возмутился и отказался — Родимус Прайм отказаться права не имел.

По пути к покрасочному блоку ему встретился Персептор, и Родимус отвёл взгляд, делая вид, что спешит. Персептор был на мостике вместе с Оптимусом Праймом — и струсил, не решился оспорить его приказ и настоять на высылке разведывательных кораблей. Все струсили, ни на клик не подвергли его приказ сомнению.

Хот Род же сражался — ему пришлось! — с собственным лидером. Но Хот Род же и струсил первым, столь радостно, столь охотно вернув Матрицу бывшему лидеру! Лидеру, у которого тряслись руки и который, едва не срываясь в статику, бормотал про «завершение плана».

В покрасочной никого не оказалось. Все три кабинки стояли пустыми, и Родимус прошёл к дальней, самой просторной, рассчитанной под более крупных мехов.

Матрица Лидерства сделала его выше, массивнее. Словно бы ей всегда было мало всего лишь Хот Рода, словно Ход Род — такой, как он есть — слишком незначителен, чтобы стать её хранителем. Словно… Словно ей было тесно, и она приближала его корпус к корпусу Оптимуса, нарастив для начала комфортный физический каркас.

Набрав на панели код своей цветовой схемы, Родимус нажал кнопку запуска и прошёл внутрь, чтобы успеть встать в правильное положение. Разместить обе ступни на маркерных линиях, раскинуть руки в стороны, заблокировать плечевые шарниры, чтобы красящий дрон не оставил пустых полос в стыках. Он пригасил оптику и стал ждать.

Первый предупреждающий сигнал.

Второй сигнал.

Третий.

С тихим лязганьем от стены отсоединилась штанга с манипулятором на конце, и покраска началась. Как всегда началась она со спины.

Он терпеливо стоял и сдерживал дрожь от множество мелких соударений аэрозоли по броне, пока распылитель обходил правую руку. Потом точка покраски дошла до плеча, и манипулятор резко прервал движение и обошёл комнату, чтобы прокрасить заднюю часть другой руки. Потом он снова сменил направление и принялся за спину.

И только когда Родимус не почувствовал никакого воздействия на верхние углы спойлера, когда манипулятор резко нырнул к бёдрам и ногам, он понял, что что-то не так. Активировав оптику, он оглянулся через плечо и…

Вся задняя половина его рук была красной. Чистейшего красного цвета. Идеального автоботского цвета.

Торопливо хлопнув по панели на стене, он остановил покраску и выскочил наружу, к огромной, во всю стену зеркальной панели.

Красные руки, красная спина, тёмно-синяя тыльная сторона ладоней, наполовину выкрашенные в снежно-белый бёдра. Это не его цветовая схема! Не его!

Смысла проверять не было, но он всё же вызвал на экран итоговую схему покраски. На экране перед ним медленно вращалось изображение Оптимуса Прайма.

Да какого шлака!

В этот раз он был намного внимательнее и старательно сначала вбил свой личный код, а потом проверил, что на экране появилось его собственное изображение. Выдохнув сквозь дентапластины, он повернулся спиной к зеркалу и посмотрел на спину. Шла-а-ак. Спойлер был как попало выкрашен частично в красный, частично в белый, по модели ракетного модуля Оптимуса. Теперь нужно или ждать, чтобы та краска подсохла, или от смешивания красного с рыжим и белого с рыжим спойлер будет выглядеть грязно-пятнистым.

Нужно просто немного подождать.

И лучше не вызывать лишних вопросов. Да, лучше не показываться никому.

Нырнув обратно в кабинку, Родимус покачал головой. Сосредоточиться. Сегодня у них важный дипломатический вечер.

Он ждал один клик, ждал другой, ждал третий.

Задумавшись, он вытянул руку и осмотрел тыльную сторону ещё раз, а потом положил ладонь себе на грудь и посмотрел на неё. Если не прослеживать линию плеча, то казалось, что это вовсе не его рука, а рука Оптимуса. Ладонь лежала спокойно. Её вело не жадное, почти безумное желание пробраться к Матрице, а желание успокоить; эта ладонь, сильная и ласковая, касалась брони осторожно и нежно, поглаживала, успокаивала, не несла угрозы.

«…Они превратили меня в оружие, чтобы уничтожить всех, кого я любил».

Родимус же хотел, так хотел спросить, что… кого имеет в виду Оптимус, но не решился. Сбежал. Бросил безумного, умирающего… второй раз умирающего лидера на обречённом флагмане.

Пальцы Оптимуса гладили его грудную панель, и Родимус прикусил губу, борясь с криком. Почему никто не стал его спасать?! Почему и Ультра Магнус, и остальные вывели только его, Родимуса, а не попытались забрать и Оптимуса?! Он… Это же был он! Матрица Лидерства приняла его, а Родимус… Хот Род тогда сам видел, как ярко пылает она в пробоине грудной брони, за стёклами земного альтмода!

Матрица…

Матрице было всё равно, в чьей груди и у чьей искры она окажется, но самому Родимусу всё равно не было. Это его решение привело к сотне смертей и позорному возвращению выжившей части кибертронского флота. И квинтессоны с их омерзительным планом здесь не при чём, не они внушили Родимусу мысль тут же возвращать матрицу Оптимусу, не они вбросили в его процессор сотню планов на будущие приключения в компании друзей, причём без единой тени Праймовской ответственности.

Матрица сама хотела вернуться к Оптимусу! Если бы не хотела, Родимус бы просто не смог её передать. Наверное, бы не смог.

Наверное.

Наверное, достаточно десяти кликов, чтобы неправильная краска чуть схватилась. Оценив, что она больше не липнет к пальцам, Родимус вновь проверил цветовую схему, запустил выполнение и вернулся в кабинку. Пока он ждал начала, он несколько раз глубоко провентилировал и заставил себя успокоиться. Он не Оптимус, у него даже сейчас есть свои увлечения и свои интересы. Как бы Матрица ни пыталась лепить из него Оптимус, он ей не поддастся.

Покраска снова началась с рук, и на мгновение, когда красильный манипулятор дошёл до локтя, ему стало жаль, что синий цвет на тыльной стороне ладони теперь полностью закрашен его собственным стальным. Видеозахват до сих пор держал в оперативной памяти изображение синей ладони, мирно лежащей у Родимуса на груди.

Хотя, конечно, можно будет поменять собственную цветовую гамму?

Нет, что за глупости!

Едва сдержавшись, чтобы не покачать головой, Родимус всё же остался стоять ровно — и ждал завершения покраски.

Дрон закончил со спиной, спустился к бёдрам, потом к ногам и ступням. Потом штанга снова поднялась на уровень верхней части корпуса и обошла Родимуса по стене, чтобы начать покраску спереди. Снова всё началось с рук, и теперь мелкие капельки краски принялись бомбардировать ладони. Пришлось дать команду пальцам не сжиматься, не ловить отчаянно нечто неосознаваемое, что будто ускользало из его пальцев. Потом ощущение истаяло и сдвинулось на локтевую броню, потом пошло к плечам.

Он терпел, пока мелкие холодные удары покрывали его грудь, бока и брюшную зону, потом спустились вниз. Осталось совсем немного. Когда с тихим лязгом штанга ушла в сторону, он активировал оптику и осмотрел себя.

На вид всё было нормально, его цветовая схема и его цвета, яркие и сочные как никогда. Мысленно кивнув, он остался стоять так же неподвижно и ждал, пока его не начнёт опрыскивать закрепителем. Теперь его обливало со всех сторон, заодно выравнивая границу покраски. Самая неприятная, но самая необходимая часть.

Поток мелких капель бил по броне, и казалось, что его засыпает песком. Родимус едва сдержал поднимающуюся по спойлеру дрожь. Струйки жидкости стекали по корпусу, огибали выступающие детали, проникали в красочные швы и словно искали хотя бы крошечную щель, чтобы подобраться к его двигателю, его процессору, его искре. Словно сотни крошечных щупалец, холодных, цепких, омерзительно бесцеремонных.

Он едва заставил себя дотерпеть и даже рискнул активировать под конец оптику, чтобы убедиться, что он стоит в покрасочной кабинке. Да, всего лишь в покрасочной кабинке. Не лежит в саркофаге. И не заперт внутри собственного корпуса, подчиняясь…

От звука чужих шагов Родимус всё же вздрогнул, но это просто в покрасочную вошёл кто-то другой. Кто бы там ни был, он что-то ввёл на панели и нырнул в соседнюю кабинку. Родимус слышал, как мех постукивает ногой, ожидая начала покраски, и каждый удар по полу отдавался в его ступнях, словно чьи-то тяжёлые шаги в дыме горящего капитанского мостика.

Раздавшийся мелодичный сигнал о полном завершении покраски едва его не испугал, и Родимус заставил себя усмехнуться над собственной нервозностью. Просто дипломатический вечер, который очень важен для Кибертрона, ничего удивительного, что он волнуется. Ультра Магнус и Кап будут рядом и, конечно же, помогут ему. И Арси тоже обещала быть неподалёку.

Он просто нервничает из-за важности этой встречи. Всего лишь осознаёт свою ответственность перед всеми автоботами. Ведь именно этого от него все ждут.

Кивнув собственным мыслям, он вышел наружу и встал перед зеркалом, оценивая качество покраски. Краска легла безупречно ровным слоем: и на лицевой части корпуса, и на спине. Повернувшись сначала одним боком к зеркалу, потом другим, Родимус проверил, что следов чужой краски нет, всё выглядит идеально.

Как и пристало лидеру Кибертрона.

Напоследок отсалютовав отражению, он направился обратно. Свежая краска, как часто бывало, немного зудела. Всего лишь нанитный ответ его корпуса, небольшое неудобство, которое нужно просто перетерпеть половину джоора. Неистово хотелось почесаться, но Родимус сдерживал себя и почти все мощности процессора уделил тому, чтобы следить за руками. На вторую покраску времени не будет, нужно ещё проверить, что готовы покои для наиболее уязвимых органических гостей.

По пути он кивнул встреченному в коридоре Спрингеру, тот будто бы хотел что-то сказать, но Родимус отвернулся и продолжил путь к себе в каюту. Спрингер молча остался стоять за спиной, а зуд в груди становился всё сильнее.

Сжав кулаки и запрещая себе, неистово запрещая себе тревожить свежую краску, Родимус дошёл до каюты и с облегчением заблокировал за собой дверь. И только там, решив немного уступить собственным желаниям, он осмелился пусть не почесать зудящую грудную пластину, а хотя бы погладить раздражённое место кончиками пальцев.

Почему-то грудная пластина горела так, словно что-то разогревало её изнутри. Хотя, если он правильно помнит, как раз в этом нет ничего удивительного, нанитный ответ в самом центре корпуса и должен быть сильнее.

Он осторожно проводил пальцами по изгибам грудной пластины и, раз за разом повторяя старую присказку Капа, уговаривал себя, что забирает часть этого кипящего жара на пальцы. Вроде бы помогало. Зуд немного стих, но Родимус ещё и ещё раз проводил пальцами по пластине, чтобы точно избавиться от раздражения. Вечер будет долгий, его внимания будут требовать и гости, и другие автоботы, особенно такие неуклюжие, как Гримлок. Будет нехорошо, если его самого поймают на сдирании свежей краски.

Почему-то он не мог избавиться от мысли, что, стоит ему забыться и царапнуть обшивку слишком глубоко, там проступит чистейший алый цвет.